27 ноября Украина отмечает День памяти жертв Голодомора и политических репрессий. Советская власть замалчивала сам факт целенаправленного убийства голодом, а в независимой Украине далеко не сразу на общенациональном уровне начали говорить о масштабах трагедии. Сейчас на неподконтрольной территории Донбасса о событиях 1932–1933 годов снова предпочитают не говорить, ограничиваясь тезисом “голод был везде: и на Поволжье, и на Кавказе”. “Реальная Газета” выясняла, как чтят жертв Голодомора на свободной и оккупированной территории.
Луганск
Группировка “ЛНР” только раз на “официальном” уровне заговорила о Голодоморе. В 2016 году тогдашний ее глава Игорь Плотницкий выступил с официальным обращением, заявив, что шумно и публично (то есть как в Киеве) эту дату проводить неправильно, а мероприятия должны быть тихими и семейными. С тех пор о памятной дате руководители группировки не вспоминают.
В 2008 году в центре Луганска, прямо через дорогу от здания СБУ, где сейчас располагается “МГБ ЛНР”, открыли монумент в память о жертвах Голодомора 1932-33 годов. Памятный знак в виде глыбы черного гранита, в котором вырезана “арка” с крестом и надписью “Покойтеся з миром, Голодом зморені” стоит в сквере до сих пор. Группировка “ЛНР” не предпринимала попыток его убрать, хотя установила на входе в зеленую зону свой массивный памятник “Они отстояли родину”.
Стенд, посвященный Голодомору, есть и в местном краеведческом музее. Он – один из многих в зале, посвященном 20-30 годам на Луганщине. Рядом с ним – масштабная диорама с шахтой, а посреди зала — трактор, символизирующий индустриализацию Донбасса. На их фоне застекленная экспозиция, составленная практически из одних документов, особенно не выделяется. Кстати, в музее есть правило: фотографировать можно только предметы и себя на их фоне, а документы — нельзя.
О событиях насильственной коллективизации, раскулачивания и Голодомора музей говорит языком официальных писем, отчетов и цифр, избегая личных историй очевидцев. Слова “Голодомор” тоже избегают. То, чему посвящена экспозиция, нам дают понять по кроваво-красным колоскам, рушныку и рисунку с пустым полем, “засеянным” черепами.
В Луганском краеведческом музее до сих пор много табличек с надписями на двух языках: на русском и на украинском. Факты голода в документах не отрицаются, но причины их не поясняются. Упоминаний о том, что это явление было целенаправленным уничтожением украинского крестьянства, ни в документах, ни в пояснениях к ним нет. Зато есть список хозяйств в селе Раёвка, которые подлежат выселению как “кулаки”.
А вот о масштабах голода можно судить по докладу Донецкому облпрокурору. Там речь идет о трех случаях каннибализма.
“Сообщаю, что гражданка села Курячовка Марковского района совместно со своей дочерью 5 лет, каковую 3 / VI – 33г. зарезала для употребления, порубавши для варки, не окончив варить, сама умерла”, — читаем в документе.
Село Курячовка есть на карте захоронений 1932-1933 годов. Точное число жертв пока неизвестно.
Там же описана еще одна история женщины из той же местности: “Гражданка села Кабачино Марковского района Папка Ольга Ивановна 3 / VI – 33г. умершего сына 3 лет, порезала, в период приготовления была застигнута, и труб сына изъят и похоронен”.
Села Кабачино в Марковском районе нет, зато есть Кабычевка, где нашли массовое захоронение жертв Голодомра. Допускаем, что помощник прокурора Калюжный, составлявший доклад, ошибся с названием.
При этом в центре стенда – письмо с пометкой “секретно”, адресованное советскому партийному деятелю Станиславу Косиору. В нем утверждается, что местные обкомы делились продовольствием с крестьянами, а масштабы бедствия преувеличены.
“Хотя и сводки всегда преувеличивают количество голодающих, (однако нами это установлено специальной проверкой Райнаркомов) эти факты последнее время заметно увеличиваются. Мы уже поставили перед вами вопрос об оказании сельским районам Донбасса помощи. Настоятельно просим ЦК из фонда продссуд выделить Донбассу 50.000 пудов. Если мы продпомощь Старобельшине и некоторым районам Мариупольщины сейчас не завезем, дальше будет весьма трудно”, — говорится в документе, датированном 9 марта 1933 года.
Что ответили в ЦК на просьбы партийцев из Донбасса, экспозиция в Луганском краеведческом музее не сообщает.
Краеведческий музей сравнивает урожайность зерновых в тогдашней УССР и остальных территориях Союза в 1929-1931 годах. Так, в Украине урожайность зерновых с гектара за этот период упала с почти 61 пуда до почти 52. Впрочем, согласно данным таблицы, для остальных “республик” эти три года тоже были неурожайными. А вот процент изъятого зерна в 1931 году был самым большим. Документы, которые есть в экспозиции, оставляют слишком много лакун, чтобы дать исчерпывающий ответ на вопрос, почему на Луганщине от голода вымирали целые села. Например, за кадром остаются постановления об изъятии зерна у “куркулей”, распоряжения больше не привозить продукты в “провинившиеся” колхозы, приказы отбирать у селян “за долги” все продовольствие, включая картофель и даже фасоль. Нам придется искать такие документы в других местах.
Оставшийся в Луганске краеведческий музей активно ведет свою страницу в социальных сетях. Практически каждый день они рассказывают о знаменитых местных жителях, местах или исторических фактах. 27 ноября музей предпочел рассказать о паравозостроительном заводе и отметил, что макет одного из выпущенных здесь локомотивов есть в музее. О Голодоморе снова молчали.
Голод 1932-1933 охватил Белокуракинский, Троицкий, Новопсковский, Сватовский, Старобельский, Марковский, Меловской, Новоайдарский и Беловодский районы Луганщины, однако, Луганский краеведческий музей ни до 2014 года, ни (тем более) после не назвал трагедию Голодомором. Здесь остановились на месседже, что голод был во всех республиках Союза, а о преступном умысле коммунистической верхушки СССР тут молчат.
Старобельск
С 2015 года статус Луганского областного краеведческого музея перешел к музею в Старобельске. Заместитель директора по научной работе Маргарита Мартыненко, с которой пообщалась Реальная Газета, вспоминает, что с оккупированной территории к ним не привезли ни одного музейного экспоната. Все осталось в Луганске.
В отличие от большинства учреждений-переселенцев, краеведы не могли перебраться в Северодонецк. Там есть только музей химкомбината “Азот”, а краеведческого музея нет. Зато в Старобельске был расположенный в историческом здании музей с одной из самых больших коллекций в области. Он и стал областным… И фактически новым.
“Коллектив, который работает сегодня в Старобельске — это совсем новый коллектив. Люди, работающие здесь, набирались без опыта научной работы. Только несколько музейщиков перебрались из Луганска, но со временем покинули работу по разным причинам. Сейчас два музея не поддерживают связь”, — рассказывает Маргарита Мартыненко.
Помещение, в которым сейчас находится музей — одноэтажное здание с высокими окнами — это архитектурная памятка. Так что даже самый простой ремонт требует составления специальной документации: из-за охранного статуса тут нельзя просто так поставить новые двери или поменять окна.
Маргарита Мартыненко рассказывает, что музейные фонды давно переросли площади бывшего ремесленного училища, а ныне — Областного краеведческого музея. Приходится выбирать, что выставлять.
“Старобельск — небольшой городок. Большинство наших посетителей — школьники и студенты. У нас есть трое учеников начальной школы, чей путь домой фактически пролегает через музей. Они приходят почти каждый день и выпытывают: что появилось нового, что добавили, что переставили”, — рассказывает заместитель директора.
Старобельский музей находится через дорогу от еще одного “переселенца” — Луганского национального университета имени Тараса Шевченко. Именно его студенты собрались почтить память жертв Голодоморов.
“Постоянно действующей выставки про эти события у нас нет. Но потому, что мы не хотим, а потому, что площади слишком маленькие: фондовая коллекция достаточная, но размещать негде”, — отмечает Маргарита Мартыненко.
Из-за карантинных ограничений план мероприятия пришлось пересмотреть и провести только показ документального фильма “Заклятие беспамятства. Голодомор в Луганской области”. 27 ноября с наступлением темноты на подоконнике музея поставили зажженную свечу в знак памяти об умерших.
Продюсером документального фильма “Заклятье беспамятства”, о котором мы упомянули, стала преподавательница Восточноукраинского национального университета имени Владимира Даля Ирина Магрицкая. С 2000 года она собирает воспоминания очевидцев о Голодоморе в Луганской области.
В одном из интервью, исследовательница рассказала, что для пожилых людей события Голодомора стали более трагичными, чем Вторая мировая война. Тем не менее, десятилетиями у них не было возможности говорить о своей травме. Ирина Магрицкая начала слушать и записывать тех, кто остался в живых. Собранные свидетельства легли в основу книги, а в 2009 году удалось снять фильм. Его автор уверена, что почти часовая лента с голосами свидетелей трагедии поможет осудить идеологов, исполнителей и организаторов истребления украинских селян.
Киев
В Национальном музее “Мемориал жертв голодомора” в Киеве стоит большой черный стенд с выдвижными ящиками, в которых хранятся письма британского инженера Джерри Бермана, оказавшегося в 1930-х в Станице Луганской на строительстве моста. В тот момент молодая страна — Советский союз — только получила мировое признание и нуждалась в квалифицированных кадрах. Джерри Берман не только увидел, какой ценой давалась индустриализация Донбасса, но и рассказал об этом своим родственникам и друзьям. В этом году его потомки передали подшивку его писем в музей Голодомора.
Его письма, датированные 1932-33 годами описывают условия жизни рабочих во время Голодомора: скудный паек, низкие зарплаты, карточная система и высокие цены. Берману повезло: ему, как иностранному специалисту, полагался улучшенный паек, поэтому он даже помогал хозяйке дома, у которой жил.
“Я получаю здесь привилегированный обед, который получают только работники кессонов под сжатым воздухом 2-3 атмосферы. Я не знаю, как они выживают. Суп из кислых огурцов и больше ничего. (Все работники получают одинаковое), а затем второе блюдо – картофельное пюре с крохотным кусочком мяса! Это привилегия, потому что другие не получают мяса! Это такая же правда, как и то, что я здесь! Скажите это и расскажите всем своим друзьям-коммунистам, и пусть кто-то возразит это! И в этих полуживых людях успешно строится пятилетка!” — цитирует одно из писем “Радио Свобода”.
В его воспоминаниях нашлось место и Луганску, а точнее — “Торгсину”, где продавали продукты местной партийной верхушке и иностранцам.
“Меня впустили и через две секунды обслужили над головами других, и я вышел с двумя свежими буханками хлеба. Я бросился мимо милиционера на зависть сотням людей, которым повезло меньше, и вышел на мокрую, грязную улицу. У меня не было времени и возможности завернуть хлеб в “Правду”. Поэтому меня окружили беспризорные мальчишки и стали умолять кусочек хлеба, как могут только умолять люди, голодающие медленно и последовательно”, — рассказывает мистер Берман в одном из писем.
В глубине зала музея Голодомора — Национальная книга памяти, в которой перечислены выясненные на данный момент имена жертв страшных событий 1932-33 годов из Луганской области. В ней сведения о 31 560 жертвах Голодомора и воспоминания более 300 жителей Луганщины. Точное количество тех, кого убил голод, не установлено до сих пор.
Долгое время сам факт массовой гибели украинских селян был вычеркнут из отечественной истории. Больше десятилетия назад национальную память об одной из наибольших национальных трагедий оживили. Сегодня в Луганске эти события снова погружаются в пучины молчания.
