Первым впечатлением Леонида Филя, молодого искусствоведа и фотохудожника, приехавшего в начале 90-х в промышленный Луганск, было ощущение погружения в «Марсианские хроники» Рэя Бредбери: кирпично-рыжие терриконы, переливающаяся разными цветами пыль… На адаптацию, однако, много времени не потребовалось. Уже вскоре он возглавил учебную киностудию «Ровесник» (существовавшую при 26-м ПТУ), на базе которой выросло творческое объединение «Арт-лаборатории»… А сегодня Леонид Филь – заместитель директора художественного отделения Луганского областного колледжа культуры и искусств
Моим первым «осознанным» фотоаппаратом была «Москва-5». А до этого еще был «Фотокор», дававший перевернутое изображение, потому что в нем не было зеркала.
В какой-то момент я вдруг осознал, что искусство должно быть везде, во всем. Было две задачи – осознать, что такое искусство. На сегодняшний день это создание искусственного мира, и совмещение его с реальным миром. И второе – процесс творчества. Творчество напрямую связано с исследованием. Смотришь на мир – все нормально. Но берешь увеличительное стекло, и вдруг понимаешь, что что-то не так. Отсюда и рождается созидание нового.
С приходом большевиков исчезли ремесленники. Отпала нужда совершенствоваться, стремиться к идеалу. Востребован стал только конечный результат. А производство должно было быть мощным, работающим, но эстетика не требовалась. В этом была одна из главных проблем.
Репортажная или художественная съемка – не разделяю их. Я всегда говорю студентам и фотографам: ребята, замечайте все в жизни! Осознавайте, обращайте внимание даже на то, что вы едите: спагетти с паприкой или спагетти с карри. Это все ваша жизнь, замечайте в ней все. И тогда любой репортаж может стать художественным.
Отношение к съемке ню – я вел курс по этой дисциплине в Луганском художественном училище. И столкнулся с возмущением – среди людей, в прессе: «Как же так, это порнография?!». Все зависит от смотрящего, его отношения. Бог создал человека идеальным существом. Каждый попал в определенные обстоятельства – генетические, социальные, физиологические…
Самое сложное в искусстве – быть обнаженным душой. Когда люди заходят, выходят…
Фотоаппарат «Олимпус» создавался как профессиональная принадлежность врача, занимающегося исследованием внутренностей пациента – запускался зонд и делались снимки. Вот таким я вижу идеал папарацци будущего.
Хороший фотограф должен, прежде всего, обладать ремеслом, достаточно большой свободой в искусстве, опираясь на мировые традиции культуры, и знать приоритеты развития будущего изображения – то есть представлять, как он хочет мир видеть, воспринимать его через призму фотоаппарата.
Если говорить о мастерстве, требования к фотографии никогда не менялись, и массовость современной фотографии на это никак не влияет. Остаются подходы, принципы, традиции.
Известнейший сейчас Александр Чекменев был воспитан в наших кругах. Когда я только приехал в Луганск, мы решили сделать выставку детских фотографий – отобрали 120 снимков. Среди них были победители Олег Марков и Александр Чекменев. А сейчас Марков стал одним из ведущих операторов России, а Чекменев входит в тройку лучших фотопублицистов мира. Я помню, когда он повез свою выставку в Германию, зрители начинали совершенно иначе смотреть на людей, живущих на улицах, площадях… Стали смотреть на них как на людей со сложной судьбой, у кого что-то в жизни не получилось, а не просто как на неудачников.
Когда меня спрашивают о чудесах, я всегда говорю: «Самое большое чудо – это то, что мы с вами общаемся». Никто не может объяснить, что такое жизнь. А чем мы ее наполняем – это уже вопросы, которые мы решаем в жизни.
Самая большая мистика в профессии – загадка, откуда в ванночке появляется изображение, что такое фотография, как она получается? 10 стройных теорий Нобелевских лауреатов, которые пытались описать фотографический процесс, исходят к тому, что и как вообще появляется в этом мире, самому принципу появления. Частицы серебра в аналоговой съемке запечатлевают изображение как частицу. Плюс к тому – с нескольких сторон, как отражение в капле воды. Мир гораздо разнообразнее, чем мы его видим. И настоящий фотограф не только это видит и чувствует, он этим живет.
Искусство во многом зависит от воспринимающего. Я считаю, что новеллы Борхеса – одни из самых гениальных во всей литературе. 4-5-6 строк, но вмещающие при этом в себя всю историю человечества – с библейских времен и до сегодняшних дней. Но кто это из них вычитает, кто воспримет – это уже вопрос к читателю.
К алкоголю отношусь абсолютно нормально. Но не к продуктам, создаваемым для массового потребителя. Ценю хороший самогон, настойки, табак. Хорошие,
добротные вещи – почему нет?
Первые деньги на фотографии я заработал, когда сфотографировал своих друзей и продал им фотографию. Посчитал, что она достойна продажи. Тогда все оделись на выпускной: костюмы, галстуки… Я тогда сымпровизировал: не просто взял обычный ракурс, а присел для съемки среди кустов смородины, сфотографировал с нижней точки – это уже был ход.
Одна из лучших фотографических работ в истории – «Не ждали» Ильи Репина, хотя она и числится по ведомству живописи: человек вошел в пространство – и все застывают. И этот момент расстановки – наиболее важен. Фотография способна зафиксировать одну тысячную секунды, которую мы не в состоянии прочувствовать. И главное достоинство фотографа – успеть запечатлеть этот миг.
Грани допустимого в фотографии для меня нет. Молодым фотографам я всегда говорил: для вас должно быть мечтой взять под подушку фотоаппарат и пофотографировать свои сны. Тем более что сейчас Photoshop, графика, возможности комбинирования своей мечты и реальности вполне воплощаемы.
Когда мы начинали с Николаем Сидоровым, Юрием Хромушиным «создавать профессию», обучать молодых, мы понимали, что создаем себе конкурентов. Фотограф никогда не научит другого фотографа мастерству, искусству. В лучшем случае – еще и отберет что-то у молодого, чем отщипнет от себя и отдаст. Но это воспитывает бойцов фотографии.
Нужно стремиться к тому, чтобы создавать себя в искусстве.
Объекты искусства – например, картинки, созданные художником, – конечно, имеют значение. Но гораздо важнее дух творчества, который художники хранят на протяжении тысячелетий. Это и есть традиция творчества: создавать, обмениваться, развиваться…
Критику воспринимаю достаточно тяжело. В момент критики ты осознаешь свое несовершенство. Любой художник рано или поздно начинает сравнивать себя с Богом. Но в само понятие «художник» заложено, что он разбирает этот мир на наночастицы, и собирает вновь. Не было еще человека или существа, кто привнес бы в мир что-то извне; принес бы то, чего не существовало. А вообще, самое обидное для художника – сказать ему, что он не художник.
Думаю, каждый момент в жизни приносит тебе те удовольствия и открытия, к которым ты готов.
Я помню, когда мы в 7 классе поехали в Москву с родителями, мне купили фотоаппарат – новенький «Смена-Символ». И вот я сижу на вокзале, открываю коробку, она пахнет свежим картоном, и начинаю клацать фотоаппаратом. А рядом сидел дядька, ему это быстро надоело, и он на полном серьезе говорит – «Зря не клацай!». Я на всю жизнь запомнил это как наставление.
Беседовал Андрей Аношин