«Уже почти два года Украине удаётся сдерживать поползновения российских войск. А вот на информационном фронте дела обстоят похуже. «ЛНРовские» колл-центры уже напрямую обзванивают жителей прифронтовых районов, но у нас с контратакой всё никак не складывается…»
Максим Вихров
Уже почти два года Украине удаётся сдерживать поползновения российских войск. А вот на информационном фронте дела обстоят похуже. «ЛНРовские» колл-центры уже напрямую обзванивают жителей прифронтовых районов, но у нас с контратакой всё никак не складывается. И даже хуже. Несмотря на блокировку российских интернет-ресурсов, запрет пропагандистских фильмов и книг, многие украинцы до сих пор мыслят по лекалам российской пропаганды. Причём это касается не только «ватников» – некоторые мыслевирусы обжились и в сознании многих искренних патриотов. И именно это следует считать главным достижением российской пропаганды в Украине.
Факты, которых нет
Наиболее примитивный уровень российской пропаганды – конструирование фейков. Если мы пускаем их в своё сознание в качестве объективных фактов, они сразу же начинают деформировать нашу картину мира – естественно, в интересах врага. Кто поверил в распятого мальчика, автоматически начинает ненавидеть «укров». Более сложный уровень – конструрование событий. Наиболее яркий пример – «референдум», по итогам которого провозгласили «народные республики». Давно доказано, что это была лишь имитация под объективами телекамер. Тем не менее, результатами «референдума» до сих пор тычут в глаза жителям Донбасса, обвиняя их в поголовном сепаратизме. Но если сказал «А», нужно говорить и «Б». Ведь если 90% жителей Донбасса поддержали «республики», значит там произошёл мятеж, народный бунт, а вовсе не оккупация.
Так работают и прочие «доказательства» лояльности местного населения: «выборы», массовые мероприятия и т.д. Конструировать такие факты в условиях диктатуры проще простого: оспаривать результаты «выборов» или отказываться от участия в митингах никто не посмеет. Сгоняя тысячи дончан на прощание с Моторолой, оккупанты стремятся убедить Украину и весь мир, что в 2014-м всё было «по любви» и никто никого не насиловал. Стоит поверить что все в Донецке обожали Моторолу, как в нашем сознании происходят изменения: жертвы превращаются в соучастников, а оккупанты – в защитников. Чего и добиваются российские пропагандисты.
Работу оккупантам существенно облегчает то, что о событиях в ОРДЛО мы узнаем в основном от них самих. Немногие информационные партизаны переломить ситуацию не в силах: уже три года мы видим жизнь «республик» через объективы российских телекамер. А они показывают лишь то, что подтверждает заданную пропагандистскую модель. По сути, большая часть громких новостей из ОРДЛО – это поделки опытных пропагандистов, запускающие в наших головах нужные оккупантам процессы. То есть когда в Луганске проходит очередной сепаратистский митинг и вы заходитесь в приступе ненависти к «лугандонам», где-то в Москве смеётся довольный политтехнолог.
Слова-ловушки
Кроме того, оккупанты также конструируют лексикон, использующийся для описания ситуации. Помните шутку о том, что «ихний» – всегда подлый шпион, а наш – герой-разведчик? Но это поверхностный уровень пропаганды, конструирующий наше эмоциональное отношение к реальности. Наряду с этим, идёт конструирование смыслов, то есть самой реальности. Пожалуй, главный пример – термин «сепаратизм», который быстро взяли на вооружение украинские журналисты, политики и простые граждане. С кем воюем? С «сепарами»! И лёгким движением руки АТО превращается… в гражданскую войну. Потому что сепаратисты – это граждане, восставшие против собственного государства, а никак не иностранные оккупанты.
Безусловно, сепаратистское движение на Донбассе существовало. Но оно было настолько маргинальным, что могло взять власть разве что в каком-нибудь шахтёрском посёлке, да и то временно. В 2014-м власть на Донбассе захватили оккупанты, при которых местные сепаратисты состояли чем-то вроде хиви, то есть «добровольных помощников». Коллаборационизм сопровождает любую оккупацию, но это никоим образом не превращает её в гражданскую войну (равно как стокгольмский синдром не отменяет необходимости освобождения заложников). И именно поэтому Россия пытается маскировать под донбасских сепаратистов даже собственных солдат – иначе факт оккупации становится совсем уж очевидным.
В похожую ловушку мы попадаем, когда говорим о «народных республиках», как о реальных государственных образованиях, пусть и непризнанных. На самом деле, никаких «республик» в ОРДЛО нет, а есть только оккупационная администрация. Точно так же, нет никаких «ополченцев» или «республиканских армий», а есть 1-й и 2-й армейские корпуса РФ, усиленные местными коллаборационистами. Сами же «республики» – со всеми своими «парламентами», «совминами» и прочей шелухой – просто тряпичная кукла-перчатка, натянутая на российскую руку. И единственное назначение этой куклы – эту руку прикрывать. Забывая об этом, мы начинаем смотреть на вещи через очки российской пропаганды.
Опасные теории
Как бы то ни было, фейки, спектакли и словесная эквиллибристика – ещё не самое мощное оружие. Настоящим вундеваффе российской пропаганды стоит считать концепции, легитимизирующие захват украинских территорий. Оккупанты всегда стараются преподнести свои действия, как некую историческую необходимость: защита соотечественников, восстановление справедливости и т.п. Поэтому сразу после аннексии Крыма в Кремле сочинили историю о «колыбели православия» и вспомнили байку о том, что передача полуострова УССР была чуть ли не незаконной. В случае с Донбассом идейная почва была унавожена так, что тезисы российской пропаганды стали повторять даже наши патриоты.
Донбасс никогда не был частью Украины; там живут не украинцы, а «совки»; Донбасс – это экономический балласт для всей страны; жители Донбасса – потомки завезённых туда русских; Донбасс никогда не станет органичной частью Украины из-за культурных отличий – эти и подобные тезисы звучали в наших медиа много лет. Причём продвигали (и продвигают) их не только пророссийские радикалы и «ватники», но и проукраинские деятели: литераторы, журналисты и прочие ЛОМы. И хотя многие из них – искренние русофобы, в данном случае они работают на российских оккупантов, убеждая патриотическую аудиторию в том, что Донбасс не может быть частью Украины и бороться за его возвращение бессмысленно или даже вредно.
Причём в легитимизации оккупации многие патриоты преуспели больше, чем явные коллаборационисты. Например, когда один луганский историк выдвинул теорию о том, что на территории «ЛНР» проживает некая самобытная раса, несовместимая с украинцами, мы подняли его на смех, как обезумевшего «ватника». Но когда о чуждости Донбасса Украине рассуждают Тарас Прохасько, Юрий Винничук, Юрий Андрухович или, например, Остап Дроздов, их тексты массово перепечатывают, обсуждают и т.д. А суть одна: если мы утверждаем, что Донбасс – не Украина, мы работаем в пользу России. Причём самой России глубоко плевать, с каких позиций мы выступаем – главное, чтобы украинцы сомневались в своих правах на Донбасс.
****
Сегодня некоторые журналисты пытаются бороться с «языком ненависти» и, возможно, в чём-то они правы. Но прежде всего, нам следует избавить своё сознание от сконструированных врагом «фактов», навязанного им лексикона и удобных для него теорий. Пользуясь всем этим, мы воспринимаем реальность так, как этого хочет Кремль. Иного пути, кроме сознательного отказа от российских мыслевирусов, нет: если паззл должен сложиться в картинку «Пруд с лебедями», ни во что другое он не сложится. Точно так же и мыслевирусы, попав в сознание, формируют в нём только кремлёвскую картинку и никакую другую. И чем скорее мы научимся выявлять и избегать их, тем скорее мы сможем увидеть ситуацию такой, какая она есть. А не такой, какой нас заставляет её увидеть Кремль.
Проект профінансовано з коштів Польсько-канадської програми підтримки демократії, фінансованої у рамках Програми польської співпраці для розвитку Міністерства закордонних cправ Республіки Польщі та Уряду Канади
