При проведении медицинской реформы Луганщина сталкивается с теми же проблемами, что и остальные регионы, – ограниченность в средствах, нехватка кадров, сопротивление перестройке со стороны медиков и непонимание сути изменений населением
Формально медицинская реформа в стране стартовала два года назад, и для начала ее решили «обкатать» в четырех пилотных регионах: в Киеве, а также в Винницкой, Днепропетровской и Донецкой областях. По идее, задуманная авторами структурно-организационная и функциональная перестройка системы медицинского обслуживания в этих областях должна значительно улучшить качество оказания медицинской помощи населению. Естественно, эффективность реформы нельзя оценить, пока новая система не будет создана полностью, но уже можно говорить хотя бы о некоторых тенденциях.
В областной администрации не жалеют о том, что область не попала в число пилотных проектов. «У нас — свое видение, – говорит директор областного департамента здравоохранения Павел Малыш. – Еще в 2011-м был проведен всесторонний анализ состояния здоровья населения и анализ состояния нашей системы. Выяснилось, что почти 90% смертей наступает от инфаркта миокарда, инсультов, онкологии, травм и отравлений. Поэтому в системе кардиологии введены локальные протоколы, “скорые помощи” оснащены тромболитическими препаратами. И сегодня мы уже оперируем 40% инфарктов миокарда, а два года назад не оперировали ни одного; люди или становились инвалидами, или умирали».
Скорая помощь: быстро и эффективно
Наиболее актуальной задачей для области считается реорганизация предоставления экстренной медицинской помощи, в частности работа службы «Скорой помощи». Машина “скорой помощи” должна, прежде всего, быстро приехать на вызов, а также иметь все необходимое оборудование и препараты. Павел Малыш считает, что начиная с 2013 года система работы «неотложки» серьезно изменилась в лучшую сторону, и объясняет это на примере гипотетического больного из поселка Металлист Славяносербского района: «До этого года вызов поступал в Славяносербскую центральную районную больницу, где есть подстанция “скорой помощи”. Из Славяносербска в Металлист ехала машина, расстояние – около 40 километров, то есть около 40 минут. Приехав, машина забирала пациента в стационар, назад в больницу, еще 40 километров. В то же время расстояние от Станции “скорой помощи” в Луганске на улице Даля до Металлиста – около 10 километров. Поэтому были убраны все административные границы, а служба передана в областной бюджет. И сейчас по вызову приезжает ближайшая машина. Таким образом, была повышена доступность скорой помощи для населения».
К тому же пациенту не все равно, на какой машине его повезут. Поэтому, по словам директора департамента здравоохранения, область закупила уже около 70 специализированных «Фордов» и «Пежо», оснащенных всем необходимым. Также, по мнению Павла Малыша, в лучшую сторону изменилась ситуация с медикаментами для бригад “скорой помощи”: «Два года назад у “скорой помощи”, к сожалению, кроме зеленки ничего не было. Но уже второй год подряд закупаем медикаментов на сумму от 15 до 17 миллионов гривень только на “скорую помощь”. И сегодня запас медикаментов там – от двух до трех месяцев. Сейчас ситуация, когда “скорая помощь” приезжает, а у нее ничего нет – исключена. Также в Луганске создается единая диспетчерская служба. К концу этого года – началу следующего закончим».
Также в рамках перестройки работы «неотложки» – формирование центров экстренной медицинской помощи вместо приемных отделений больниц, где в течение одного часа специалисты, имея все необходимое оборудование, смогут поставить пациенту диагноз.
Участковый врач – семейный доктор
Одна из задач реформы – создание трехуровневой системы оказания медицинской помощи: первичной медико-санитарной, специализированной и высокоспециализированной. Сложнее всего проходит создание базового уровня, где место участковых врачей должны занять врачи семейные. Разница будет заключаться в том, что теперь семейный врач должен быть специалистом очень широкого профиля, способным оказать любую первичную помощь, и направлять пациента к узкому специалисту лишь в крайнем случае. Но где взять таких специалистов? Очевидно, что их следовало бы сначала подготовить в достаточном количестве, чего пока что еще не сделано.
Сейчас, для того чтобы стать семейным, врач вынужден проходить полугодовую переподготовку. Однако многие специалисты считают длительность таких курсов недостаточной и поэтому не верят в то, что необходимое количество широких специалистов удастся подготовить. Что и неудивительно, ведь после окончания учебы в медицинском университете на интернатуру и получение звания специалиста отводится еще один или даже два года.
Особенности реорганизации и оптимизации
Самой заметной и наиболее обсуждаемой частью реформы стала реорганизация медицинских учреждений. Дело в том, что на деле это означало перепрофилирование, сокращение или закрытие. Так, в свое время на того же Павла Малыша обрушилось немало критики за реорганизацию акушерско-гинекологической службы. «Много говорили и писали о том, – рассказывает Павел Малыш сейчас, – что начальник управления
здравоохранения уничтожает родильные дома в области. Да, мы закрывали их, потому что это надо было делать. Взять, к примеру, Меловский район, где в среднем количество родов – около 80 в год. Акушер-гинеколог должен принимать трое родов ежедневно, чтобы не терять квалификацию, мастерство и навыки. Вместо этого получается 20 родов в год. И поэтому родов боятся все – и сами беременные, и акушеры. А все средства, полученные от закрытия роддомов в Меловом, Марковке, мы вложили в новую больницу в Беловодске, где есть прекрасное родильное отделение. Теперь там сконцентрировано все оборудование. И сейчас, когда беременным задаешь вопрос: «А вы хотели бы рожать, как раньше, в Меловом?», то все отвечают: “нет”».
По мнению Павла Малыша, самое большое сопротивление реформе исходит от медицинских работников. Самый простой пример – в той же “скорой помощи”, где после оснащения машин GPS-навигаторами все поездки стали контролируемыми.
Однако были и более сложные ситуации. «Жесткое противостояние было с дерматовенерологической службой, – рассказывает директор департамента здравоохранения. – В нашей области было 12 кожно-венерологических диспансеров. Притом что и одного вполне хватило бы. Иногда я приезжал в городские, районные диспансеры и в 5–6 вечера наблюдал одну и ту же картину. Например, диспансер на 50 коек в Краснодоне. По бумагам – 50 историй болезни, стационар заполнен, но я никого не нахожу. Почему? Сейчас другие технологии, для лечения сифилиса не нужно пенициллин вводить каждые четыре часа. Есть масса препаратов, которые можно принимать один раз в неделю. Но там списывались медикаменты, хорошо чувствовали себя сотрудники пищеблока, потому что списывались продукты питания. Естественно, будет сопротивление, ведь они прекрасно жили».
В целом в областном департаменте здравоохранения считают, что в лечебных учреждениях – слишком большое количество так называемых койко-мест. И приводят в качестве доказательства то, что вечерами в пятницу многие больничные отделения не заполнены полностью. Между тем это может частично объясняться еще и неудовлетворительными условиями нахождения больных в этих отделениях: если там нет горячей воды и нормального питания, естественно, что при первой же возможности пациенты уйдут на ночь домой или к родственникам.
К тому же любая реорганизация или сокращение может прямо сказаться на заработной плате медработника, и здесь чиновники оказываются перед весьма сложным выбором: усложнять жизнь медикам или сокращать чрезмерно раздутую систему. Найти правильный баланс в такой ситуации очень непросто.
Как удалить отраслевые аппендиксы?
Кроме общих медицинских, в области существуют еще и оставшиеся в наследство от советской системы отраслевые заведения. Например, больница железнодорожников, больница министерства внутренних дел, больницы пенитенциарной службы. Сейчас именно их существование вызывает особое недовольство в областном департаменте здравоохранения. «Кто знает, чем занимается, например, система здравоохранения железной дороги? – задается вопросом Павел Малыш. – Это огромная сеть заведений в области. Миллионы гривень. Но мы не знаем, чем она занимается. Я посетил их областную больницу.
20 тысяч квадратных метров. Но там не делается ни одной сложной хирургической, гинекологической операции. На узловых больницах оставили только амбулатории. “Скорую помощь” свою ликвидировали, помощь детям – ликвидировали.
Или чем занимается система здравоохранения пенитенциарной службы? Не знаем, – а это тоже деньги. Заключенные выходят из мест заключения, но у нас нет информации о том, больны ли они туберкулезом, СПИДом. Есть несколько систем, нескоординированных, а нужна жесткая вертикаль». Данную проблему, однако, можно решить не на областном, а на государственном уровне. И, судя по всему, в ближайшее время этого не произойдет. Во всяком случае, точно не перед выборами.
В итоге можно сказать, что реформа в медицине наконец-то началась и, как любая перестройка, проходит болезненно. В общих чертах с идеями реформы согласны многие специалисты, однако в деталях, то есть в практике и тактике, существуют расхождения, которые, однако, можно решать через диалог. Главное – желание услышать друг друга.
Владимир Старцев
————————————————————————————————
Губернатор Луганщины Владимир Пристюк:
— После того как Луганщина не вошла в число четырех «пилотных» регионов, где начиналось реформирование здравоохранения в рамках государственной программы, мы приняли решение самим начать модернизацию этой сферы. И в этом решении нас поддержал Президент Украины Виктор Янукович.
До начала реформирования бытовало мнение, что в нашей области оперироваться нельзя. А теперь мы охватываем практически все направления медицины, в частности, в регионе уже сделано более пяти тысяч таких сложнейших операций, как аортокоронарное шунтирование.
Сегодня в Луганске проводятся уникальные операции, что еще несколько лет назад казалось фантастикой. Как и результаты, которых нам уже удалось достичь. К примеру, показатель рождаемости увеличился на 3,2%; уровень общей смертности снизился на 2,4%; младенческой — на 11,4%. Впервые за 20 лет в Луганской области не зафиксировано ни одного случая материнской смертности! Первичная заболеваемость уменьшилась почти на 10%. Отступают и тяжелые недуги: заболеваемость СПИДом снизилась на 11,2%; смертность от злокачественных новообразований — на 1,6%, туберкулеза — на 14%. Сегодня на Луганщину едут лечиться пациенты из соседних регионов Украины и России.
Нужны ли еще какие-то доказательства результативности «медицинских» реформ в Луганской области?
————————————————————————————————–
Олег Перетяка – член правления всеукраинского врачебного общества
Хотя Луганская область и не является пилотным проектом, где обкатывается реформа, но процессы в системе здравоохранения здесь несколько схожи с тем, что предполагается сделать в других регионах. Прежде всего, область поделена на так называемые госпитальные округа. В центре такого округа находится лечебное заведение, которое оказывает квалифицированную медицинскую помощь, а округ обслуживает несколько территориальных громад.
Предполагается серьезная реорганизация первичной медико-санитарной помощи. Это помощь, которая оказывается на амбулаторном уровне, врачи первой линии. Раньше они назывались участковыми. Теперь за первичную помощь будет отвечать один или несколько специалистов, которые будут организованы в семейную врачебную амбулаторию, или амбулаторию общеврачебной практики. Такой врач до 90% лечения должен взять на себя. Я вижу в этом позитив. Семейные врачи есть в Англии, Германии, США, хотя во всех этих странах разные системы здравоохранения. Врач первого звена, семейный врач несет ответственность за пациента, он принимает решение. Раньше участковые выступали фактически в качестве стрелочников, направлявших пациентов к разным специалистам.
Важный момент – изменение системы финансирования лечебных учреждений. Первичное звено должно финансироваться в зависимости от количества обслуживаемого населения. Финансирование должно направляться непосредственно туда. Не то, что осталось. И не сверху вниз, а снизу вверх. То есть распорядителем средств должно быть первичное звено. Это идея, которая закладывается в реформу.
Уже около двух лет идет реформирование, но в пилотных областях проведением реформы недовольны ни пациенты (потому что идет массовое сокращение стационаров), ни врачи первичной помощи, которых заставляют переучиваться за 5–6 месяцев из узких специалистов на широкий профиль, к тому же сокращаются ставки. А университеты не готовы учить специалистов широкого профиля.
На мой взгляд, в Луганской области идут по пути наименьшего сопротивления. Основное финансирование вкладывают в грандиозные стройки. А на периферии учреждения сокращают. Нужно, чтобы люди понимали для чего проводится реформа. Никто не возражает против того, что медицину нужно реформировать. Но если реформа для людей, то нужно было узнать, чего хотели бы люди, объяснить смысл реформы. Медики будут заинтересованы в реформе, когда они будут получать не прожиточный уровень, а нормальную зарплату, чтобы они дорожили своим местом. В целом пока не вижу коренных преобразований, которые могли бы удовлетворить прежде всего пациентов.