Любая попытка объективно рассказать о последних событиях разбивается о необходимость выбрать то или иное слово. «Террористы» захватили власть в Луганске или «ополченцы»? И «захватили» ли вообще или «взяли под контроль»? В Киеве – «законное правительство» или «хунта»? Кто противостоит непризнанным Луганской и Донецкой республикам – «регулярные войска» или «каратели», как их называют российские СМИ?
О роли слов в «войне и мире» украинского общества «РГ» беседует с профессором Луганского национального университета, заведующей кафедрой русского языкознания и коммуникативных технологий Ларой Синельниковой
– Лара Николаевна, возможна ли вообще беспристрастная журналистика, на ваш взгляд?
– Информационное поле создают люди. Сам выбор информации, которую журналист хочет донести до аудитории, – это уже позиция. У каждого, кто работает в СМИ, есть своя исходная установка, и эта установка будет проявлена в журналистском тексте – в его композиции, в риторических приемах, выборе и толковании слов.
Помимо личных взглядов, профессиональных устремлений есть еще ангажированность журналистов… Как только журналист ангажирован, он становится носителем тенденциозной информации. А любая тенденциозность, безальтернативность в оценках – это знак жёсткой информационной войны.
Автор текста выбирает то слово, которое согласуется и с его установкой, и с ожиданием «своего» читателя. Современная масс-медийная среда дает ответ не столько на объективный вопрос «что случилось?», сколько на субъективные: «как вы это видите?», «зачем?», «чему и кому это служит?» И вот эта цепочка в её словесной наполненности имеет характер если не информационной войны, то, безусловно, информационного принуждения.
– Хороший термин – информационное принуждение.
– Очень хороший. Он указывает, что журналистские действия могут иногда идти по пути «давления словом». И в этом «давлении словом» как раз особую роль играет то, какие слова мы используем, чтобы обозначить и оценить события и их участников. «Как вы лодку назовете, так она и поплывет» – простая, почти житейская фраза, но в ней большой смысл.
Публично говорящий человек, автор масс-медийных текстов не может быть избавлен от ответственности за сказанное. Время далеко не всё может списать. От выбранного слова зависит восприятие смысла, а вместе с этим – и самой реальности. Прекрасно об этом сказал философ: «Правильно определяйте значения слов, и вы избавите мир от половины его заблуждений» (Декарт). Слово определяет направления социального поведения людей. Это очень важная вещь: журналисты могут выполнять сохранную миссию, а могут быть носителями раздора.
– В книге «Паблик рилейшнз» Георгий Георгиевич Почепцов пишет, что человек верит той информации, которой хочет верить. Слышит лишь то, что хочет слышать. Вот только почему он хочет верить тому, чему хочет верить?
– Это фактор даже не столько психологии, сколько подсознательной мотивации. Каждый человек рос, учился в определенной среде, читал разные книги, у него был тот или иной ближний и дальний круг друзей, происходили определенные события в биографии. Всё это формирует картину мира, и она неповторима, как отпечатки пальцев или радужная оболочка глаз. Мы разные. Естественно, человек будет верить тому, что он ожидает в контексте своего мировоззрения и жизненного опыта.
– Например, верить всё новым и новым доказательствам преступлений бандеровцев или, наоборот, зверств НКВД под видом УПА. Воспринимать нынешний хаос в Украине как результат работы российских спецслужб – либо же западных. Находить подтверждения, что на Западной Украине все ненавидят Донбасс или, напротив, – что у нас на Востоке никакой культуры, только пьяные шахтеры под заборами валяются… И это никак не изменить?
– Способы переориентации человека есть. И вот тут журналистика открывает широчайшее поле действий. Иногда она выходит на «большую дорогу» в этих действиях, создает целую серию событий, которые переворачивают сознание человека. Он вдруг думает: «Боже, в каком я мире жил! У меня были розовые очки! А теперь вы посмотрите: вот что сделали! Вот что сделалось!» И он постепенно под информационным напором меняет точку зрения.
Как же изменить сознание человека? Сознание изменяется не только под влиянием слова, но и под влиянием поступков. Человек склонен соотносить правду сказанного с правдой события.
Что касается Георгия Георгиевича Почепцова, я по-разному могу оценить то, что он пишет. Но вот одно из его предложений по поводу информационных войн мне показались интересным.
Чтобы найти путь к примирению между Востоком и Западом Украины, между разными подходами к тому, что происходит сейчас в Украине, он предложил составить некий консенсусный список. В нем выделить группу положений, которые всегда людей сближают, затем определить среднюю зону – вопросы, по которым может быть дискуссия. И отдельно обозначить пункты, где не может быть единства, какие бы круглые столы ни проводились.
Он не перечислял, что можно сейчас обозначить в каждом сегменте, но упомянул американский опыт после войны Севера с Югом. Там удалось найти консенсус, поставив на первое место идею семьи, отношения к детям, родителям, животным. Разумеется, в этот список могут быть включены еще какие-то позиции. А потом потихонечку в эту часть списка можно умно, этично, тонко перетягивать вопросы спорной сферы. К примеру, сферу родного языка.
Не языка русского, украинского, государственного, официального, а – родного языка. Искренний человек никогда не скажет, что для него родной язык не имеет значения. Вот на этом и нужно строить разговор. Посадите меня рядом с человеком противоположной позиции для разговора о языковой проблеме – я найду поле для общего размышления по этому поводу сквозь призму родного языка, на котором не только можно говорить, но которому ещё нужно учить.
– Один из приемов информационной войны – «дегуманизация» противника. Его образ лишают человеческих черт, в том числе используя языковые средства: «ватники», «колорады», «правосеки», «свидомиты». А ведь вести переговоры могут лишь человек с человеком, никак не «правосек» с «ватником».
– Любая эмблема такого рода – носитель скудомыслия по поводу явления. Используя ярлыки, человек отказывается воспринимать сущность происходящего, анализировать события и их участников во всей полноте. Думаю, в этих случаях можно говорить о том, что сознание просто зомбируется.
– Причем, очевидно, не только извне: человек, повторяя эти наименования, как бы сам себе дает установку.
– В мире, чтобы избежать подобных ярлыков, вводятся понятия толерантное общение (на уровне этики), политкорректное (на уровне межрасовых, межконфессиональных и межнациональных отношений), эмпатическое (на уровне психологии). Казалось бы, три таких крепких понятия! Но все ограничения рушатся, едва начинается информационная
война. Общество превращается в коммунальную квартиру, для которой характерен ограниченный объем оценок: «Сам дурак!» – «От такого слышу!» Это удивительная вещь. Но горькая.
– В начале апреля вы выступили с докладом об украинской информационной войне на научной конференции в Белгородском университете. Как российские коллеги восприняли ваше исследование?
– Прекрасно восприняли. Я читала доклад по Скайпу – выехать туда не получилось: это было уже достаточно горячее время. На первом пленарном заседании конференции передо мной выступал с докладом профессор МГУ, мой доклад был вторым. Организатор конференции, большой друг нашей кафедры, участник наших международных конференций Евгений Александрович Кожемякин написал мне потом, что всё пленарное заседание прошло у них в обсуждении этого доклада.
Задача моя как лингвиста, дискурсолога, лингвополитолога – наблюдать за тем, как язык организует сообщество на определенном временном отрезке. Я ответила на ряд вопросов, связанных с журналистикой, положением дел в Украине. Мы здесь едины, мы пытаемся размышлять. Хороший ученый – всегда вне политики: не в смысле индифферентности, а в смысле порядочности.
Конкретно
– В кризисный период с любым названием: революция, переворот, мятеж и т.д. – политические коммуникации переходят в формат острой информационной войны.
– …цепочка «кто / что? – где? – когда?»… перестает свидетельствовать о совпадении с действительностью.
– Слухи сопровождают информационную войну, а слухмейкеры выполняют свою миссию – контролировать «температурный режим» общества в сторону его последовательного повышения. Возникает вполне оправданное представление о жестком управлении информационной средой.
– …считается единственно справедливым только собственное видение проблемы, признается только своя система ценностей.
Л.Н. Синельникова, «Информационная война ad infinitum: украинский вектор»
Александр Белокобыльский