О любви в “ЛНР”

О любви в “ЛНР”

О любви в “ЛНР”

“..Настоящая семья, в которой выросли дети до девяностых годов, отмирает. И война только ускоряет этот процесс. Никому не нужны местные свидетельства о браке. Никому не нужны растраты на то, что в принципе не нужно”

Наталья Морозова

А вы знаете, события последних трёх лет при всей их явной деструкции таки добавили огонька в отношения. Голодно, сложно, непонятно, а вот на любовном фронте всё вполне-вполне, как и раньше, по мирному времени, не было. Хотите знать почему? Сейчас будет клубничка.

Во-первых комендантский час. Вы попробуйте построить отношения так, чтобы посвиданничать и вернуться домой аккурат к 23 часам. Да не выйдет у вас ничего. Если он и она работают до 18:00, дома в 19:00, а транспорт в городе тоже до этих 19:00, как, когда и чем добираться, если у него нет машины? И эти рамки сами подводят отношения к сожительствованию как к самому оптимальному варианту отношений. То есть конфетно-букетный период отпадает сам собой и сразу, как архаизм – пережиток прошлого. Даже самая требовательная барышня понимает, что если по 300 рублей за такси и раз, и другой возвращаться, то у неё или не будет кавалера, или её настойчивый кавалер разорится. И дальше идёт всё по накатанной схеме. Снимается квартира за 1500 – 3000 рублей в месяц + коммунальные платежи, и у обоих есть иллюзия того, что у них что-то есть – счастье, любовь, дом…

Типа, дом и типа семья. Где-то так. Никого уже не удивишь тем, что отношения становятся быстрыми, почти стремительными – только познакомились и уже живут вместе.

О любви в “ЛНР”

Во-вторых, война. И если он «служит» всё вообще как-то иначе. Есть даже определение отношений «жить с ополченцем». Не знаю даже к какой категории это отнести, но раньше и близко такой формы не было взаимоотношений. Война добавляет выхолощенности, темпа, драйва, безответственности, жалости её к нему, пьянства его с друзьями и просто так. Ещё его постоянного отсутствия дома, конфликтов, трений и прений на почве того, что он её обеспечивает, жизнью рискует, и в ответ она что-то ещё хочет и требует и даже чем-то недовольна. Вообще, «служба» это и Крым, Рим и медные трубы для любой семьи, если мы, конечно, говорим о семье, а не о её суррогатных формах-подделках. И выдержит это далеко не всякая пара. Ему кажется, что он делает всё для неё и детей, а ей, в свою очередь, что всё держится в их странном, хромающем на обе ноги союзе, на ней – и дом, и быт, и дети, и вынужденное одиночество во время его службы, и терпение к его попойкам во время редких выходных, и выдёргивание под вечер из дома во время этой единственной увольнительной. И что на все праздники она одна, и что дети отца не видят, и что подруги уже смеются – зачем он такой сдался. И выход понятный – ему уходить с такой к чёрту работы или им разводиться-расходиться. Расходиться понятнее, разводов в «республике» нет.

И оставшись дома без работы, начинается следующий этап марлезонского балета – он сутками дома без работы и снова пьёт, а она-то думала, что он всё наконец-то переделает, с детьми посидит и ей поможет. И с работой не так, и без неё катастрофа.

О любви в “ЛНР”

И здесь начинается в-третьих, заработки.

Да, жить не за что. «С армии ты мне сама сказала уйти». Посидев дома с полгода, а то и год и вразумев, что здесь не найти ничего, он навостряет лыжи в Россию, которая принимает всех и расстаётся легко тоже со всеми. Но назад все едут чаще без денег и изрядно исхудавшими – обманывают там поголовно. И хорошая жена, из тех ещё жён, старой закалки, начинает ездить на свидания к мужу в Россию или куда-то поближе, чтобы и ему, и ей одинаково добираться – для секс-минуток. День-два проведут вместе, обменяются простудами и впечатлениями, она ему перестирает, он ей денег, и снова на телефоне и в Скайпе смотреть как дети растут. Он же для семьи мантулит по-чёрному там, спит в бараках или там же, где строит, есть что нипопадя, чтобы лишний рубль детям…  Редкие встречи как в юности, когда хорошо было до головокружения. И ни её не нужно уговаривать на такие секс-рейды, ни его. Дома тоже можно встречаться, но там секс больше не с ней выходит, а с текущими кранами, многочисленной роднёй, кумовьями… Да и дети рядом.

О любви в “ЛНР”

Мой сосед поехал так для семьи нефть добывать. Точнее поехал он добывать деньги, добывая нефть. Уезжал мучительно долго – медкомиссия, долгие переговоры с работодателем. А жена в самом соку, её ещё и повысили сразу после лета 2014 года в должности – свой водитель появился, своё авто, ей все в рот заглядывают. У неё что платьев, что туфель на каждый день. Но это всё он легко пережил бы, а вот то, что она уж очень востребованной стала, его напрягало. А потом ещё соседи-доброжелатели нашёптывали: не уезжай. Но у них дочь, дочь учить, дом ремонтировать. Он уехал. И приехал как-то тоже неожиданно, видать, ёкнуло что-то. А там кто-то вроде по работе с ней. И снова соседи вмешались, что пока он там с нефтью, она здесь не одна – ребёнка к бабушке, а сама с кем-то. Им же через забор всё прекрасно видно, как обычно всё соседям видно. И он уехал уже с вещами насовсем – всё ей: дом, дочь, деньги. А сам в неизвестном направлении.

И кто виноват? Война, по большому счёту. Раньше он бы в городе работал, а сейчас работы нет.

О любви в “ЛНР”

В общем, резюмируя все мои подсчёты, я хочу сказать, что настоящая семья, в которой выросли дети до девяностых годов, отмирает. И война только ускоряет этот процесс. Никому не нужны местные свидетельства о браке. Никому не нужны растраты на то, что в принципе не нужно. И зачем лезть на дерево, чтобы поесть мёду, если мёд можно купить в магазине. И живут все сейчас легко и просто без штампов и обязательств. Я спросила у соседки, как они назвали внука. Она назвала его имя, отчество и фамилию…своей дочери. А муж-то гражданский вот он, живёт с ними, только что гражданский. Так в чём смысл был жить вместе на их территории без брака и даже без фамилии отца общему ребёнку? Чего-то я в жизни не понимаю. И не понимаю очень многого – новых сиюминутных семей (с именно такой трактовкой), когда его или её постель ещё тёплая от отношений с предыдущим мужем или женой. Не понимаю будущего детей, которые теряются в кавалерах матери, различая их только по роду деятельности или именам…  Не понимаю отношений, в которых определяющим является его «профессия» – ополченец. Не понимаю, почему как и сто, и двести лет назад мужчины не хотят становиться отцами, предпочитая лёгкие и необязательные отношения, а женщины даже при таком раскладе считают их вполне достойными кандидатами в отцы их (её) детям.

О любви в “ЛНР”

Залишити відповідь