Наше поколение может стать первым в истории украинской независимости, увидевшим, что такое режим чрезвычайного положения в действии. А положение в стране более чем серьезно. Мы на грани. В момент, когда пишутся эти строки, еще непонятно, чем закончится противостояние и станет ли 28 января «черным вторником» украинской государственности. Когда вы будете читать этот текст, ситуация может быть какой угодно. Все зависит от того, удастся ли сторонам конфликта пройти по лезвию бритвы и не пораниться.
Откровенно говоря, надежд на мирный исход мало. За два месяца сложилась критическая масса людей, заработавших по действующим законам на различные сроки лишения свободы. Это десятки тысяч людей, находящихся за гранью закона. И пути назад у них нет. Сегодня на повестке уже не стоят ни Европа с Таможенным союзом, ни президентские выборы, ни борьба за передел собственности. Вопрос стоит предельно просто: кто будет сидеть. Ответ на этот вопрос зависит от результатов борьбы в Киеве и в регионах.
Понятное дело, что премьерство Яценюка, возврат к Конституции 2004 года, ревизия «диктаторских» законов 16 января и амнистия – это тот максимум, на который готова пойти в качестве компромисса нынешняя власть. Понятно и то, что умеренная, политическая часть Майдана готова эти предложения принять. Ситуацию осложняет то обстоятельство, что сегодня мы имеем не две, а уже как минимум три стороны противостояния. Вожди парламентской оппозиции потеряли контроль над радикальной частью активистов Майдана. Бои на Грушевского стали наглядной иллюстрацией этого процесса, а серия захватов министерств лишь подтвердила то, что ни Тягнибок, ни Кличко, ни, тем более, Яценюк, уже не являются авторитетами для значительной части радикалов.
На наших глазах полевые командиры, ходившие прежде на вторых и даже третьих ролях, превратились в самодостаточных наполеончиков, принимающих решения, исходя из собственного понимания ситуации, на свой страх и риск. Парубий, Данилюк, командиры Правого сектора, какие-то совершенно неизвестные широкой общественности «атаманы» футбольных ультрас – все они более не пешки, а полноценные фигуры в игре. И чем дальше, тем это будет очевиднее. Чем чревата политическая энтропия, думаю, пояснять не надо.
И еще одно, важное. Достаточно взгляда на карту страны, чтобы увидеть, что география создания так называемых «народных рад» практически полностью совпадает с географией политических симпатий украинцев. Те области, которые в 2004 были за Ющенко, поддерживают и Майдан-2. Наоборот, в областях, которые 10 лет назад были за Януковича, и сегодня ситуация, в целом, стабильная. Это значит, что мы имеем дело с устоявшимися стереотипами политического поведения. Убеждать в чем-либо друг друга не имеет смысла. Киевляне в своей массе поддерживают то, что творится на Майдане, и соцопросы показывают, что напуганные средствами массовой информации жители столичной Борщаговки или Дарницы больше боятся т.н. «титушек», нежели националистических боевиков. Здесь за эти годы произошла серьезная трансформация, прежде немыслимая.
Протесты последних месяцев сделали бандеровцев «героями» для очень многих жителей столицы. Простые киевские обыватели охотно подхватывают националистические речевки, на которые их с видимым удовольствием натаскивают молодые праворадикалы. Услышать на эскалаторе киевского метро «Героям слава!» или «Смерть ворогам!» – совершенно будничное дело. Причем, киевляне не вкладывают в это никакого особо ультранационалистического смысла. Так на наших глазах формируется новый общественный консенсус, сердцевиной которого является националистическая мифология и резкое неприятие всего, связанного с советским периодом истории и с нынешней Россией.
На днях, будучи в самом эпицентре противостояния, на Грушевского, в пятистах метрах от правительственного квартала, довелось стать невольным свидетелем разговора двух немолодых уже мужчин. Один из них был русскоязычный киевлянин, а другой оказался уроженцем Ивано-Франковщины и говорил на тамошнем диалекте. Их разговор коснулся того, кого они видят на посту украинского президента.
К удивлению киевлянина, галицкий дядько высказался в том духе, что Тягнибок не годится для этой роли. Мол, слишком уж он жесткий. Слишком радикальный. Вот должность министра внутренних дел для него – самое то. Киевлянин молча кивал, очевидно, соглашаясь. А мне в этот момент подумалось, что нынешний Майдан сделал значимой силой таких националистов, для которых и Тягнибок – оппортунист. И они уже требуют ввести своих представителей в состав СБУ.
Зачем все это знать луганчанам, большинство которых не расшевелил и не заставил задуматься о том, что происходит в стране, даже переход протестов в столице в кровавую фазу? Дело в том, что в случае падения нынешней власти луганский обыватель с его повседневными заботами окажется заложником представлений о будущем обывателя киевского и обывателя львовского. Неучастие в событиях, уклонение от них означает неизбежность жизни по чужим правилам. Если Майдан-2 победит, то Луганщину ждет не повторение «помаранчевой» ситуации времен Ющенко. Победители без колебаний расправятся со всем тем, что культивирует нынешняя региональная власть в качестве основы местного, луганского патриотизма.
Вот тогда привыкшие жить в «крайней» с дальнего украинского востока «хате» луганчане и вспомнят фразу, вынесенную в заголовок.
©Алексей Блюминов, Луганск-Киев, специально для «РГ»