Публикуем один из последних текстов луганской писательницы Ирины Петровой, писательницы из Луганска, автора книг “Война” и “Луганский дневник”. В 2014 году Ирина осталась в оккупированном городе и писала книгу о том, что происходило там во время войны.
Про эталонного Новоросса (Ирина Петрова, март 2018 г.)
Есть известные ожидания внешнего наблюдателя к тому, каким должен быть эталонный житель Луганска или Донецка. Как если бы тут шел спектакль, и зрители должны были бы “поверить”.
Заметил, что я очень часто не попадаю в эти ожидания.
Можно понять людей, которые уловили сумму таких ожиданий и охотно изображают в сети и в реале, перед заезжими журналистами или волонтерами или посетителями какого-нибудь культурного мероприятия за пределами республик эталонных новороссов. ( Вариант: беженец из Луганска в отдаленной точке мира. Тоже есть эталон, тоже “должно быть похоже”.) Я думаю, на таких ожиданиях и совпадениях с ними не один товарищ построил жизнь, включая тех, кто в Луганске и Донецке не бывал никогда.
Иногда это делается даже бескорыстно, просто потому, что у нас живут очень талантливые и артистичные люди.
(Я же всякий театр, увы, ненавижу).
Жаль, что зрители теперешнего спектакля не имеют тормозов, чтобы скрывать свое по Станиславскому разочарование, когда получается” не похоже”.
Об эталоне. Попасть в него больше шансов у многодетной матери с пятью классами образования, поселившейся в Луганске после 2016 года ( или не бывавшей в нем никогда)*, нежели у профессора местного университета, который никуда не уезжал всю войну, каждый день идет на работу в отглаженном костюме с галстуком, увы, при этом получая зарплату в пять тысяч рублей. Преподает он, допустим, сопромат. На котором никак не сказывается политический момент ( до украинского сопромата не успели дожить). Членом литературных объединений не является, стихов не пишет, даже не имеет путной странички в ФБ. Войну провел дома, пороги американского и немецкого посольства не оббивал, на жизнь никому не жалуется. В своем кругу некому, все и так все знают. А внешний мир на эту тему колебать тоже ни к чему. Всюду жизнь. И всюду – своя.
Зная сопромат и о таких вещах, в общем, догадываешься.
Вчерась один гражданин, сидя у самовара чуть ли не на Аляске, устраивал мне очередной допрос с пристрастием, направленный на выяснение того, являюсь ли стопроцентным новороссом, то есть былинным богатырем, готовым идти на Голгофу до конца ( тем самым обеспечивая ему, зрителю массу катарсисов и оргазмов). И не получив удовлетворивших бы его ответов и заверений, немедленно перешел к оскорблениям.
Не он первый замечу.
В таких случаях обычно предлагают сначала приобрести билет на спектакль, а уж потом требовать игры по Станиславскому.
Но насколько я успел заметить, такого типа граждане обычно смотрят спектакль о Новороссии” на брудершафт”, как говорил персонаж Ерофеева.
Эталонный новоросс – это человек ниоткуда, с восьмью классами образования (с точки зрения московского дизайнера, допустим, на Донбассе живут только ПРОСТЫЕ люди, больше никто не живет), без документов ( желательно, больной какой-то нибудь тяжелой болезнью). Он может быть участником боевых действий, что опять же, известно только с его слов, или “обычным мирным жителем” (лучше многодетным и безработным, что в какой-то степени взаимосвязано).
Описывая таких людей или собирая на них пожертвования, волонтер может достичь очень хороших результатов. В тысячу раз обойдя безымянного ополченца, его вдову и сирот. И в миллион раз обойдя того, кто попытался бы привлечь внимание к луганским врачам (наделенным именем, дипломом, работой (и зарплатой в четыре тысячи рублей). Луганским учителям, луганским фермерам, электрикам, инженерам, водителям…
Читая странички временных переселенцев на Украину, я уловил, что они столкнулись с необходимостью доказывать, что, напротив, непохожи на умозрительного жителя Донбасса, который живет в голове аборигенов Харькова или Ивано-Франковска. Судя по всему, многие справились с этой задачей блестяще, обскакав местных на десять голов в части утонченности, любви к Украине, ненависти к шансону и по другим параметрам, которые приписывались умозрительному «жителю Донецка».
В силу своего положения, я, разумеется, не знаю всех оттенков большой работы временных переселенцев в области доказательства, что они совершенно “не донецкие”.
Зато знаю, чего ждет публика от жителей ЛНР и ДНР. Ключевое слово здесь “должны”.
(Собственные идеологи ЛНР и ДНР охотно поддерживают этот месседж.)
Список наших долгов велик, прегромаден. Мы должны стоять до конца, ни на что не претендовать, не жаловаться, питаться праной, показывать пример, и успокаивать всех, кто живет вдали от ЛНР -ДНР, кому покажется, что война может прийти и в его дом, словами:
-Нет, что вы! В Нижнем Новгороде войны ни за что не будет! У вас все будет хорошо! (А мы уж как нибудь…)
Успокаивать, впрочем, нужно не только по поводу гипотетической войны, а и по менее глобальным поводам.
Мы не должны отстреливаться от ВСУ, потому что ” альтернативы Минску нет” и “возвращаться домой” без ропота, при этом нет полной ясности, что считать ” домом”. То ли РФ, которая по-быстрому отгородилась от ЛНР колючей проволокой в 2015 году. То ли Украину, в которую нас вбивают минсками и наплывающими “миротворцами”.
Я не удивлюсь, если рано или поздно нам скажут, что из нас нужно сварить мыло, поскольку не могут же бедные дети в каком-нибудь мирном городе жить в грязи, мы это должны понять. Или наделать абажуров, потому что нельзя же мирным жителям другого города жить без абажуров и разве не хочется нам послужить общему благу? Ведь должны же мы понять…
(На данном этапе весь вопрос ЛНР и ДНР является производной от «отмены санкций». Вы видите принципиальную разницу между санкциями и абажурами? Я – нет.)
Тема соответствия жителя Донбасса реального и платоновски- идеального, слишком велика, чтобы исчерпать ее за один присест. Но стоит рассказать историю о том, как мой знакомый житель Нью-Йорка однажды узнал, что его новые соседи – беженцы с «Юго- Востока Украины». А через неделю увидел на стене лифта написанное несмываемым маркером слово из трех букв. Интересно здесь не то, что в лифте ездят многие жители этого дома и приходящие люди, например, курьеры. А то, что старый нью-йоркер немедленно создал в своей голове причинно – следственную связь появления новых соседей и надписи. ( Хотя до этого мало видел живых людей с Донбасса).
Разрешить интригу ничего не стоило, так как в лифте существует видеонаблюдение.
Увы, по тамошним правилам просмотреть запись может только владелец дома и персонал, обслуживающий лифт. Жильцам не докладывают.
Так что нью-йоркер умрет, так и не узнав, кто же на самом деле написал слово.
«Ложечки нашлись, а осадок остался».