Почему все читатели «РГ» обязательно должны познакомиться с книгой Нассима Талеба, и о том, какая птица должна украсить собой герб новых «народных республик»
Андрей Дихтяренко
До открытия Австралии жители Старого Света были убеждены, что все лебеди – белые. А древнеримский сатирик Ювенал говорил: «хороший человек так же редок, как чёрный лебедь». Но в 1697 году голландская экспедиция обнаружила в Австралии популяцию черных лебедей, и старая поговорка разом потеряла свою актуальность.
Но не так давно словосочетание «черный лебедь» вдруг наполнилось новым смыслом. И виноват в этом Нассим Николас Талеб – американец ливанского происхождения, математик, биржевой трейдер и эксперт по рискам. Он написал в 2007 году научно-популярную книгу «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости», которая стала мировым бестселлером.
Главная идея книги: редкие и непредсказуемые события (по Талебу, события типа «черный лебедь») имеют куда большее значение, чем ожидаемые и вероятные. Именно они определяют повороты судьбы каждого конкретного человека и мировой истории. История, пишет Талеб, вовсе не ползет – она движется резкими скачками. И каждый катастрофический «прыжок» непредсказуем. Специалисты «объясняют» его каждый раз задним числом, уже после случившегося события, и каждый раз оказываются неготовыми к прилету следующего «черного лебедя». Например, накануне Первой мировой финансовый рынок Европы показывал уверенный рост.
Но недостаточно знать, что в любой момент может прилететь черный лебедь. Проблема в том, пишет Талеб, что мы видим исключительно «белых лебедей», как раз потому, что мы обладаем разумом – способностью анализировать события и делать разумные выводы.
Представьте, пишет Талеб, наделенную разумом курицу или индюшку, которая способна выстраивать причинно-следственные связи и делать прогнозы: «Каждый день кормежки будет укреплять птицу в убеждении, что в жизни существует общее правило: каждый день дружелюбные представители рода человеческого, «заботящиеся о ее благе», как сказал бы политик, насыпают в кормушку зерно. Накануне Дня благодарения с индюшкой произойдет нечто неожиданное. Это нечто повлечет за собой пересмотр убеждений…
Индюшка строила свои заключения на наблюдениях, как нам всем рекомендуют (в конце концов, это считается научным методом). Ее уверенность возрастала по мере того, как увеличивалось число дружеских угощений, и ее чувство безопасности тоже росло – хотя судный день неотвратимо приближался. Как ни странно, чувство безопасности и риск достигли максимума одновременно».
Примеров, когда целые группы людей да и все человечество в целом оказывались в положении этой индюшки – очень много. И, подчеркивает автор, благодаря глобализации и технологиям мы оказались в мире, где черных лебедей стало гораздо больше, чем раньше. Но по природе нашей психики мы привыкли игнорировать «маргинальные» события и сводить реальность к понятным схемам.
А любое сужение окружающего нас мира, – повторяет Талеб, – может привести к взрывоопасным последствиям, потому что оно исключает из картины некоторые источники неопределенности и принуждает нас неверно интерпретировать ткань, из которой соткан мир…
Небольшая ремарка в сторону: коллектив «Реальной газеты» во второй половине 2013 года выпустил два номера подряд с обложками, посвященными немногочисленному тогда киевскому «евромайдану». Это событие может привести к непредсказуемым и опасным последствиям, писали мы, за что подверглись критике читателей и коллег: «раздувают ажиотаж на ровном месте». Прошел месяц – и мы оказались в другой стране. Еще месяц, потом еще месяц…
Думаем, черного лебедя с полным на то правом можно поместить на герб самопровозглашенной Луганской народной республики. А если вдуматься, то и всей Украины.
Отрывок из книги (о войне в Ливане):
«Взрослые постоянно твердили мне, что война, которая в результате продолжалась около семнадцати лет, закончится «в считанные дни». Они были вполне уверены в этих своих прогнозах, что подтверждается количеством беженцев, которые «пережидали войну» в гостиницах и прочих временных пристанищах на Крите, в Греции, во Франции. Один мой дядя говорил мне тогда, что, когда богатые палестинцы бежали лет тридцать назад в Ливан, они рассматривали этот шаг как исключительно временный (большинство из тех, кто еще жив, по-прежнему там; прошло шестьдесят лет). Но на мой вопрос, не растянется ли нынешний конфликт, он ответил: «Конечно, нет. У нас здесь особое место; всегда было особым». Почему-то то, что он видел в других, к нему словно бы не относилось.
Мы все наслышаны о кубинских беженцах, прибывших в Майами в 1960 году «на несколько дней» после воцарения режима Кастро и до сих пор «сидящих на чемоданах». И об осевших в Париже и Лондоне иранцах, которые бежали из Исламской республики в 1978-м, думая, что отправляются в короткий отпуск. Некоторые – четверть столетия спустя – всё еще ждут момента, когда можно будет вернуться. Многие русские, покинувшие страну в 1917-м, например, писатель Владимир Набоков, селились в Берлине, чтобы обратный путь не был чересчур уж далеким. Сам Набоков всю жизнь провел в съемных квартирах и номерах – сначала убогих, потом роскошных – и закончил свои дни в отеле «Монтре-Палас» на берегу Женевского озера.
Конечно, все беженцы ослеплены надеждой, но важную роль играет тут и проблема знания. Динамика ливанского конфликта была абсолютно непредсказуема, однако люди, пытавшиеся осмыслить ситуацию, думали практически одинаково: почти всем, кого волновало происходящее, казалось, что они прекрасно понимают, в чем суть дела. Каждый божий день случались неожиданности, опровергавшие их прогнозы, но никто не замечал, что они не были предсказаны. Многие события казались бы полным безумием в свете прошлого опыта. Но они уже не воспринимались как безумие после того, как происходили. Такая ретроспективная оправданность приводит к обесцениванию исключительных событий. Позже я сталкивался с той же иллюзией понимания в бизнесе…»
Цифра:
Гражданская война в Ливане продолжалась 17 лет
